|
Повышать или не повышать?
О бедном эксперте замолвите слово
О.В.РЕВИНСКИЙ – канд. юрид. наук, патентовед (Москва, o_revinski@mail.ru),
А.В.ЗАЛЕСОВ – канд. юрид. наук, патентный поверенный, члены научно-технического совета
при ТПП РФ (Москва, o_revinski@mail.ru)
По мнению авторов статьи, предложенный Роспатентом в Положении о пошлинах тарифный подход не только не может стимулировать
изобретательскую активность, но и грозит нанести очередной существенный удар по развитию отечественной науки и техники.
Проблему оптимизации пошлин и повышения эффективности работы патентных экспертов следует решать не полумерами, а системно.
На сайте Федерального института промышленной собственности (ФИПС) 15 января с.г. было опубликовано следующее сообщение: «12 января 2016 г. состоялась тематическая встреча руководителя Роспатента Г.П.Ивлиева, его заместителя Л.Л.Кирий и руководства ФИПС с патентными поверенными и другими представителями бизнес-сообщества, посвященная рассмотрению вопросов, касающихся перспектив развития Положения о пошлинах в условиях действующего законодательства и практических вопросов взимания пошлин. Размещены отчет о встрече и презентация доклада» .
Во время этой встречи представителем Роспатента было, в частности, предложено с целью «приведения в соответствие со ст. 1378 и 1386 ГК РФ» изменить расценки в п. 1.8 Положения о пошлинах (за проведение экспертизы по существу) с 2450 р. + по 1950 р. за каждый следующий независимый пункт до (не падайте в обморок!) 12000 р. + по 8000 р. за каждый следующий независимый пункт, если всего таких пунктов не более 10, либо по 14000 р. за каждый независимый пункт свыше 10. Это повышение предложено сделать для заявок, по которым ходатайство об экспертизе по существу подается в день подачи заявки. Для всех прочих, кто будет подавать такие ходатайства хотя бы на второй день после подачи заявки, пошлина составит, соответственно, 4000 р. + по 2800 р. за каждый следующий независимый пункт, если всего таких пунктов не более 10, либо по 5400 р. за каждый независимый пункт свыше 10.
Единственное разумное объяснение этому предложению нам видится в желании облегчить тяжелый труд патентных экспертов и обеспечить соблюдение установленных законом сроков. Ведь согласно п. 3 ст. 1386 ГК РФ, если ходатайство об экспертизе заявки на изобретение по существу подано при подаче заявки, Роспатент должен направить заявителю отчет об информационном поиске до истечения семи месяцев со дня начала экспертизы по существу. Один из авторов статьи помнит, как сурово в бытность его патентным экспертом каралась просрочка с отправкой этого отчета, когда в формулировке той же нормы значилось «по истечении шести месяцев» , то есть допускался некий временной люфт. Наверняка теперь сроки отслеживаются еще жестче, заставляя экспертов откладывать все остальные дела. Оба автора статьи знают об этом по собственной практике, потому что уже нередки задержки с вынесением решений по заявкам.
По-видимому, указанное повышение пошлин должно, по задумке инициаторов этой идеи, сократить поток заявок с ходатайствами об экспертизе по существу, подаваемыми в день подачи заявки. Но на деле это приведет к тому, что ни учебные заведения, ни бюджетные научные институты, в особенности находящиеся не в Москве, не станут подавать заявки на получение патентов на изобретения, потому что подача ходатайства об экспертизе по существу отдельно от материалов заявки усложнит переписку, а платить резко возросшие пошлины, чтобы подавать такое ходатайство вместе с заявкой, эти организации просто не смогут. Авторы статьи знают это не понаслышке: уже немало научных учреждений Академии наук РФ бьют тревогу из-за нехватки средств на оплату даже существующих пошлин вследствие урезания бюджета.
Если это случится, подавать заявки смогут только индивидуалы, которым можно (по ст. 1366 ГК РФ) заявить о своем желании заключить договор отчуждения патента с первым же российским лицом на условиях устоявшейся практики (то есть на «среднерыночных» условиях), чтобы вообще не платить пошлины. Такие изобретатели придумывают любые благо- (и не только) глупости, по которым нельзя отказать, но которые никому не нужны, и тому множество примеров. Останутся и отдельные частные фирмы, которым патент реально нужен на рынке. И, конечно, иностранцы, которым такое повышение пошлин столь же страшно, как укус муравья.
В результате присоединения России к ВТО для иностранцев был установлен национальный режим. В области патентования это означало, в частности, отмену валютных пошлин, действовавших ранее для иностранных заявителей. Мгновенно играть на нашем патентном поле зарубежным партнерам стало очень выгодно. Мало кто задумывается над тем, что сейчас рязанский мужик-изобретатель, предлагающий ведомству свое скромное усовершенствование (устройство), платит такую же пошлину, что и иностранный фармацевтический гигант, заявляющий формулу Маркуша на 10 тыс. соединений. Очевидно, что трудозатраты эксперта на такие заявки не просто, а несопоставимо различны, тогда как размер пошлины одинаков. То есть иностранные заявители (например, фармацевтические компании, подающие сложные заявки с многозвенной формулой) фактически спонсируются при получении ими патентной монополии российскими заявителями, заявки которых зачастую существенно проще. Не уверены, что такая подпитка нужна транснациональным корпорациям, но они от нее не откажутся. Вряд ли наше правительство задумывалось над фактом такой шефской помощи акулам мирового капитализма.
Вообще, согласно теории экономического управления, тарифное регулирование любой хозяйственной деятельности эффективнее запретительного. Однако повышение пошлин в столь чувствительной области как изобретательство должно быть продумано досконально. Здесь уж точно лучше семь раз отмерить и все продумать.
Когда-то бывший руководитель Роспатента Б.П.Симонов заявлял, что нам для достижения точки невозврата в деле патентования нужно достичь порога в 70 тыс. заявок на изобретения и полезные модели в год. Учитывая, что ни способы, ни вещества, ни штаммы патентами на полезные модели не охватываются, при предлагаемом изменении пошлин этого мы не достигнем никогда. В этом случае все хорошие слова Президента Российской Федерации, сказанные 21 января 2016 г. на встрече с академиками РАН во время заседания Совета по науке и образованию при Президенте РФ, окажутся только словами1.
1 См.: сайт http://www.kremlin.ru/events/president/news/51190. Президент, в частности, сказал: «У нас есть немало хороших примеров сотрудничества науки и бизнеса: наши ученые создают уникальные технологии, а отечественные компании на основе этих технологий выпускают продукцию с высокой добавленной стоимостью, востребованную не только на нашем, национальном уровне, национальном рынке, но и на внешних рынках. Надо вывести такую кооперацию на более высокий уровень, максимально сократить путь от постановки научных задач до практического внедрения конкретной разработки».
К сожалению, предложенный Роспатентом жесткий тарифный подход не только не может стимулировать изобретательскую активность, но и грозит нанести очередной существенный удар по развитию отечественной науки и техники. Начало было положено особым пониманием устройства в качестве объекта полезной модели (только то, что, условно говоря, умещается в одном корпусе и конструктивно связано между собой). Теперь подрубают под корень активность по изобретениям путем многократного удорожания процесса патентования.
Конечно, при постоянной 20-30%-ной нехватке людей в ФИПС все средства как-то улучшить ситуацию с кадрами патентных экспертов могут показаться приемлемыми. Давно уже озвучена мысль организовать некий аутсорсинг рассмотрения заявок в других городах России. Нам эта мысль представляется более чем вредной, потому что качество такой экспертизы, проводимой неподготовленными людьми, не прошедшими хотя бы годичной стажировки в ФИПС, будет плачевным. Кроме того, актуальным станет вопрос о проверке соблюдения конфиденциальности рассмотрения таких заявок. Теперь вот предлагается поднять пошлины за проведение экспертизы по существу.
На наш взгляд, эту проблему нужно решать не полумерами, а системно. И здесь очень пригодится опыт Европейского патентного ведомства (ЕПВ). Там к лицам, принимаемым на работу в качестве эксперта, предъявляют такие требования: высшее образование, не менее чем пятилетний опыт работы по специальности плюс знание трех языков (немецкого, английского и французского) в такой степени, чтобы можно было вести переписку и общаться устно на любом из них. И за это платят высокую зарплату. Так что высокий уровень патентной экспертизы в ЕВП отнюдь не случаен: там работают профессионалы, каждый в своей отрасли.
У нас же специалист с высшим образованием и опытом работы вряд ли согласится на зарплату в 30 тыс. руб. Обычно на эту работу приходят выпускники вузов, и чаще всего девушки – ведь парням предстоит служба в армии. Когда-то работавших в ФИПС молодых людей освобождали от призыва, но те времена прошли. А девушки имеют обыкновение выходить замуж и уходить в декрет – и снова появляются вакансии.
Можно, конечно, брать больше работы, то есть обрабатывать в месяц больше заявок, что и имеет место. Но тогда трудно говорить о качестве экспертизы. И планы, которые возлагают на наших патентных экспертов, не просто велики, а приводят в ужас экспертов из ЕПВ. Лет 10 назад в разговоре одного из авторов данной статьи с экспертом из ЕПВ выяснилось, что когда им хотели навязать план по шесть заявок в месяц, они стали «бастовать сидя». А узнав, что тогдашние планы у наших экспертов по меньшей мере вдвое больше, европейский собеседник просто закатил глаза.
Ну так давайте попробуем решить нашу проблему системно. Не нужны ни аутсорсинг, ни вздутие планов. Нужно просто повысить хотя бы вдвое оклады экспертам. Тогда, вероятно, в экспертизу придут настоящие специалисты, которых можно обучить (скажем даже, «натаскать») особенностям экспертной работы. Для такого обучения у Роспатента есть собственное учебное заведение – Российская государственная академия интеллектуальной собственности (РГАИС), где имеется институт переподготовки и повышения квалификации и где работают профессионалы патентной экспертизы.
Сейчас в ФИПС работают меньше тысячи экспертов. Пусть даже на повышенные оклады придет еще тысяча. Все равно четырехкратное увеличение бюджетных ассигнований гораздо предпочтительнее, нежели предлагаемое повышение патентных пошлин. Мы не зря говорим о системности решения, потому что при повышении пошлин резко сократится число заявок от отечественных заявителей. Уже сейчас некоторые научные учреждения отказываются от патентования, переводя все свои результаты интеллектуальной деятельности в нерегистрируемые секреты производства. А отсутствие регистрации означает возможность иным лицам использовать то же самое ноу-хау, к которому они придут самостоятельно, что приведет к переходу ноу-хау в общественное достояние.
Сокращение патентуемых решений, полученных российскими разработчиками, приведет к увеличению числа патентов, выданных иностранным заявителям, что, в свою очередь, потребует средств на приобретение у них лицензий. Желая получить сиюминутный приток средств от повышения пошлин, Минэкономразвития России, стоящее над Роспатентом, в действительности получит не только их сокращение, но и добавочные расходы на приобретение лицензий у иностранцев и удорожание продукции наших предприятий из-за этих лицензионных платежей.
Конечно, наше предложение повысить оклады патентным экспертам потребует на первых порах дополнительных расходов казны и может не дать сразу ожидаемого результата. Поэтому Минэкономразвития России следовало бы приложить все усилия, чтобы облегчить налоговый гнет для предприятий, которые осваивают инновационную продукцию. На Западе инвесторы ищут новинки изобретателей, а у нас изобретатели ищут инвесторов (в том числе через научно-технический совет при ТПП РФ). Было бы правильно вспомнить ст. 28 закона СССР «Об изобретениях в СССР», где вводилось освобождение от налогообложения на пять лет для тех, кто выпускал патентованную или лицензированную продукцию. Новшества всегда требуют дополнительных расходов – так дайте возможность тем, кто стремится их осваивать, делать это. Освоение потребует создания новых рабочих мест, а значит, в казну пойдут налоговые отчисления с них. Выпускаемая инновационная продукция принесет доходы от ее продаж. Тогда и число подаваемых российскими заявителями заявок на патенты тоже возрастет, потому что освоение патентованных новшеств станет выгодным. Следовательно, возрастет и объем оплачиваемых патентных пошлин.
Нам могут возразить, что сейчас нет возможности повышать оклады экспертам, потому что в стране тяжелая ситуация (как будто она когда-нибудь была легкой!), и единственным выходом может стать повышение патентных пошлин. А членство страны в ВТО требует уравнять пошлины для иностранцев с пошлинами для отечественных заявителей.
Хорошо, скрепя сердце, готовы (временно!) с этим согласиться. Но ведь никакое членство не запрещает вводить льготы для отдельных категорий заявителей. У нас и сейчас учащиеся и молодые научные работники, являющиеся заявителями, уплачивают всего 20% пошлины. Так давайте одновременно с повышением пошлин для всех заявителей введем льготы для всех научных и образовательных учреждений. Среди иностранных заявителей таких не так много, зато для отечественных это будет серьезным облегчением. Данный подход полностью соответствует требованиям ВТО и используется во многих странах для поддержки национального изобретательства. Например, в США для малого бизнеса и научных организаций существуют льготы, на которые и нам не грех равняться, исходя из научно-технической политики.
Кроме того, можно отметить, что пошлины, взимаемые Роспатентом, могут быть разумно повышены в отношении других объектов исключительных прав. В свое время Палата патентных поверенных выходила в Роспатент с предложением о снижении ряда процедурных пошлин с одновременным повышением (вернее, введением) пошлины за регистрацию товарного знака по результатам экспертизы. Сейчас размер пошлины за регистрацию и продление действия регистрации товарного знака (в отличие от пошлины за экспертизу обозначения) не зависит от числа классов МКТУ, в отношении которых предоставляется охрана. Очевидно, что объем исключительного права по регистрации товарного знака в одном классе МКТУ (под которым мы понимаем право использовать самому и запрещать использование другим лицам данное или сходное с ним обозначение на конкретном виде товара или для конкретного вида услуги) и, например, в 42 классах МКТУ отличается (установлено путем сложных расчетов) примерно в 42 раза. Но сейчас пошлина за предоставление и продление исключительного права в одном и в 42 классах МКТУ взимается одинаковая. Очевидно, что такая тарифная политика выгодна прежде всего сквоттерам (регистрирующим товарные знаки для перепродажи) и крупным компаниям. Лица, регистрирующие знаки для реального использования, обычно ограничиваются двумя-четырьмя классами товаров, в отношении которых знак действительно планируется использовать.
Рациональным выглядит взимание повышенной пошлины со сквоттеров и крупных компаний за увеличенный объем предоставляемых прав. Например, за каждый класс свыше двух при регистрации можно взимать 2 тыс. руб. Таким образом, за 40 дополнительных классов сквоттер или крупная компания заплатят 80 тыс. руб. в бюджет. Данный подход заставит более взвешенно выбирать объем охраны товарного знака при его регистрации или продлении охраны (возможно, отказываться от чрезмерного числа классов) или хотя бы пополнять бюджет при подобных избыточных регистрациях. И тогда существенные дополнительные поступления Роспатент мог бы расходовать на оплату труда экспертов и монетарное стимулирование повышения качества патентной экспертизы.
И все же мы рассматриваем последние предложения как полумеры. Решить же проблему можно только системно, о чем сказано выше.
|
|
